Главная » Интервью » Бен Стрит и Майкл Экрот

Бен Стрит и Майкл Экрот

22.04.2010

44-летний Бен Стрит обучался игре на контрабасе у Дейва Холланда и Мирослава Витуша в The New England Conservatory of Music. Он переехал в Нью-Йорк в 1991-м и сейчас живет в Бруклине.. Он выступал из записывался с такими музыкантами, как Курт Розенвинкель, Дэнило Перес, Дэвид Санчес, Росвелл Радд, Пол Моушн, Ли Кониц, Джеймс Муди, Энтони Коулман, Кенни Уоллесен, с группами Orange then Blue и Sephardic Tinge. На Za Jazz Бен, конечно, не вез свой контрабас, а играл на инструменте украинского музыканта Валентина Корниенко. О коллеге Стрита по квартету – пианисте Майкле Экроте – известно немного меньше. Ему 34, он из Феникса, сейчас тоже живет в Бруклине и в последнее время, кроме работы в группе Скофилда, выступал с нью-йоркскими музыкантами Россом Ноланом, Джерардом Карели, Грегом Даймондом и Айрис Орниг. И еще, как оказалось, у него отличное чувство юмора. После выступления на харьковском фестивале, прямо на сцене, где только что закончился первый концерт их европейского тура, мы и пообщались с музыкантами.

Майкл, спасибо за пьесу с синтезатором.

Майкл: О, та что с органом? Да, это было неплохо, правда?

Еще бы. Как вам понравилось играть на этом рояле? Он был хорошо настроен?

Майкл: Да, все отлично. Единственная сложность – с мониторингом, когда рояль подзвучивается, а потом звук возвращается в мониторы и все немного по-другому. А так это хороший рояль (с лукавством) с ним все в порядке.

Кажется, ваш инструмент тоже местный, вы не привезли его с собой?

Бен: Да, я играл на нем только здесь. Только сегодня впервые взял его в руки. Хороший инструмент.

А вы используете смычок?

Бен: Да.

Почему сейчас не играли с ним?

Бен: Да просто у меня его не было, не было смычка, вот и все.

Но если бы был – использовали бы?

Бен: Немного. Я не очень хорошо с ним управляюсь. Я играл классическую музыку, это было ужасно. (имитирует голосом скрипы смычка).

Как вы провели сегодня день?

Майкл: Мы прилетели вчера и сегодня я в основном спал весь день. Я все еще на Нью-Йоркском времени. И для меня сейчас глубокая ночь.

И вы не погуляли по городу?

Майкл: Нет. Я проснулся часов в семь утра и снова заснул часов на шесть, потом собрался и мы пообедали, отправились на саунд-чек. Затем я вернулся в отель, поспал еще часок, отдохнул. Мы поужинали и приехали сюда.

У вас такой плотный график с туром квартета, каждый день концерт…

Майкл: да, каждый день концерт, мы очень заняты.

Бен: Да, это первый, еще много предстоит.

Как вы это делаете? Как поддерживаете себя в форме для такого графика?

Майкл: Я не знаю, это же только первый день тура. (улыбается) На самом деле, мы привыкли.

Вы знаете какие-то секреты?

Майкл: Нет. Но как только узнаю – я вам скажу. Позже. (уже серьезнее) Я думаю, это спать как можно больше, сколько возможно. Это один из способов.

Бен: Я стараюсь есть очень легкую еду, очень мало мяса, почти вегетарианскую, немного рыбы. Много воды, много фруктов и овощей. И стараюсь бороться со стрессом. Когда я путешествую, то стараюсь расслабиться, представляю себе реку или горы. Потому что когда летаешь самолетами каждый день это большой стресс. Я стараюсь оставаться расслабленным. Это утомляет – я не люблю много путешествовать.

Вы слушаете много музыки?

Майкл: Да. много. Джаз, бразильскую, кубинскую, классическую… Вообще хорошую музыку. Я слушаю много. Слушаю радио. Есть радиостанция в Нью-Йорке, где крутят совершенно разное. Так что я слушаю музыку со всего мира. Много джаза конечно.

Бен: Да, я много слушаю. Преимущественно джаз. Еще много классики, поп, африканской. Много африканской музыки. Электронную музыку – в основном эмбиент. Брайан Ино, Aphex Twin, Caspian.

А вы сами играли с подобными музыкантами?

Бен: Нет.

Почему же?

Бен: Потому что я играю только джаз.

Что вам больше нравиться – играть в больших залах или в небольших клубах?

Бен: Клубы – это мое любимое место для выступлений. Там более «интимно». Мне нравятся клубы из-за приватности и лучшего звука. Я думаю такая музыка, ритмичная музыка подходит больше для клубов, звучит там лучше. На большой сцене… многие из залов созданы для классической музыки, для такого (опять старается голосом передать душераздирающие звуки какой—то условной симфонии). Это не совсем правильно для нашей музыки.

А опен эйры?

Бен: Да, это может быть весело! Правда может.

Вы знаете каких-то молодых талантливых музыкантов, которые наверняка станут известными?

Майкл: О, я не знаю, их так много, их сотни в Нью-Йорке. Никто в голову не приходит. И я бы даже не хотел никого называть, не мне решать. Мы просто делаем это, потому что мы это любим и никогда не знаем, что из этого выйдет. Просто стараемся изо всех сил.

Вы много практикуетесь?

Бен: Да. Когда дома по 6-7 часов каждый день, когда в дороге где-то час или два. А музыкой с шести лет занимаюсь.

Вы живете в Нью-Йорке. Хотелось бы жить где-то еще?

Бен: О да, конечно! Может где-то возле океана. Я из деревенской местности, в Мэне. И мне нравиться деревенская местность, горы. Нравятся горы между Францией и Испанией, Пиренеи.

Кстати, вы знаете, вы выглядите как англичанин. Не знаю почему, но складывается такое впечатление.

Бен: О, многие не воспринимают меня как американца. И это странно.

Раз уж мы говорим о разных странах… Какую разницу вы видите между музыкантами из разных стран? Есть ли отличие в игре «американской», «английской»?

Бен: Да, раньше это было более стереотипно, но сейчас с Интернетом и столькими доступными альбомами этот стереотип уходит, но все же…

То есть вы думаете, что эти стереотипы влияют на манеру поведения, манеру игры?

Бен: Да. Вы не думаете, что это как язык, потому что музыка как язык, как звуковой язык, как тот на котором мы разговариваем.

Но она была задолго до Интернета.

Бен: Да, но люди, которые говорят по-испански на Карибах, произносят фразы по-другому, с испанским звучанием, англичане по-другому. Афроамериканцы говорят немного не так как белые и звучат немного по-другому. Французы в музыке звучат тоже немного «по-французски». Такие стереотипы и правда есть.

А вы говорите на иностранном языке?

Бен: Немного на французском. У меня ужасный французский.

Когда вы играете с музыкантами, с которыми не говорите на одном языке, насколько это трудно – общаться и работать?

Бен: Нет, нет. Все не так сложно.

С музыкантами из каких стран вы работали?

Бен: Много в Дании. Джаз очень популярен в Дании. Я так для себя сравниваю, Дания – на севере и место откуда я родом в Штатах тоже на севере. И это немного такое «северное» ощущение в музыке, которое я понимаю. Еще в Исландии.

Какое количество музыкантов на сцене для вас лучше всего?

Бен: мне нравиться четверо. Если может быть много людей с одинаковыми вкусами, тогда может быть и больше. Но иногда, когда много людей на сцене – теряется интимность и это становится похоже больше на джем-сешн.

То есть вам не нравится играть в биг-бэндах?

Бен: Не-ет, и на джем-сешнах тоже. Мне не очень нравится такая «музыка для вечеринок».

А играть с другим контрабасистом?

Бен: Ммм, обычно мне это не нравится, но есть в Нью-Йорке один контрабасист, с которым я люблю играть. Мы вместе играем в группе. У нас почти один стиль и это получается очень хорошо.

Кто еще играет с вами?

Бен: Пол Моушн (Paul Motian), барабанщик. Это его группа. Два контрабаса.

Музыка – это главное в вашей жизни, или есть еще какие-то страсти?

Бен: Музыка на первом месте. На втором – вино и еда.

Это делает вас счастливым? Вы счастливый человек?

Бен (уверенно и не раздумывая): Нет. Потому что я очень обеспокоен тем, что хочу играть лучше. По поводу вина и еды очень счастлив, а по поводу игры – только начинаю становиться счастливым. Это занимает много лет.

Может, вы к себе излишне строги?

Бен: Определенно. И я не знаю, как остановиться (смеется). Но становиться лучше, становится немного лучше.