Александр Любченко: мастер от Бога — неповторим!

Легендарный днепропетровский гитарист, основатель знаменитого Кредо Александр Любченко после творческого перерыва выпустил новый альбом.

Критики уже сегодня называют альбом «как минимум выдающимся». Симон Чорный побеседовал с музыкантом специально для UAjazz.Com.

Александр Иванович, у вас вышел новый альбом под грифом live. Название у него – «Четвертый ключ». Почему?

– Есть два объяснения. Первое: это четвертая по счету трансформация моей старой темы «Ключ», которая, если мне не изменяет память, была написана эдак году в семьдесят восьмом. За эти десятилетия тема претерпела четыре трансформации. Она неоднократно записывалась, у меня есть почти все записи «Ключа», и её трансформации можно проследить, хотя ранние записи мои пропали, канули в Лету... и, как сказал мой коллега Михаил Евгеньевич Крымов«Саня, У меня такое предчувствие, что мы обречены «Ключ» играть до конца своих дней».

Так вот, это четвертая трансформация, фактически последняя. Это – первое объяснение. Второе объяснение – ключей есть несколько. Каждый ангел открывает ключом одну печать. То есть, осталось нам совсем немного.

Три?

– Правильно!

Четвертая печать Апокалипсиса уже открыта?..

– Совершенно верно. Хотя, как говорит св. Серафим Платинский«Сейчас позже, чем вам кажется». Это – второе объяснение. Но не будем сильно на нем зацикливаться.

Почему вы выбрали формат живой записи? Почему альбом – не студийный?

– Потому что в студийной записи слишком высок элемент так называемых «современных технологий». Я сейчас объясню. Сейчас делать альбомы очень просто: берутся какие-то программы, берется необходимое компьютерное «железо», и вы записываете альбом, причем двигая каждую ноту, музыкальную фразу. Раньше нужно было по двадцать, по пятьдесят дублей писать. И это всё писалось «вживую». А если ты не один, а у тебя еще и команда...

Уже в 60-70 годы я знал, что определенный момент «химии» (как мы тогда это называли) при создании альбома присутствует. Тогда это было тяжело делать – звукорежиссер резал ленту на кусочки, они склеивались, потом всё это переписывалось на цельную ленту, и мы получали альбом – «Ой, какие «Битлз»!» Это к примеру. А The Beatles тех лет вживую вообще невозможно слушать! И вдруг – альбом. По большому счету это заслуга тех музыкантов, которые с ними работали, в первую очередь, Джорджа Мартина. Это же относится и ко многим другим западным группам тех лет и не только. Дрессировка сутками – все, буквально, ночевали в студии, чтобы пропеть два куплета более-менее чисто и сыграть более-менее ровно.

Сейчас же не проблема отрегулировать высоту ноты, – что в современной попсе вообще стало нормой. Яркий пример ко всему вышесказанному может служить пример с альбомом «Friday night in San Franсisco» в исполнении Джона МакЛафлина, Пако ДеЛусии и Эла Ди Меолы (John McLaughlin, Paco De Lucia, Al Di Meola). Можно сравнить видео 80-го года ( есть в интернете) с официальным аудио-альбомом! Разница колоссальная! И это мы говорим о верхнем эшелоне!

В 60-х, когда появились первые live-диски, я понял, что «живые» альбомы – это нечто совсем другое. Там процент «химии» сведен до минимума. И я сразу знал: кто передо мной, что это за музыкант, каков его настоящий уровень. Live – это совсем другая энергетика! Невозможно в студийном альбоме передать ту энергетику, которая присутствует во время живого исполнения. В «живом» концерте прощаешь многие вещи – там где-то «недожал», там чуть-чуть перетянул и в результате так еще и лучше, больше жизни. Это создает определенный шарм – присутствие жизни.

И если в студийном альбоме можно тысячу раз переписывать, вписывать, то в живом альбоме, если это имеет отношение к настоящей музыке, где есть движение, полет, и есть такое понятие, – «качать», то там шибко не повписываешь. Вроде всё идеально сыграно, «вписано» идеально, чистенько, бах! – и в этом месте пропадает жизнь. Тот же тембр, всё – то же самое, тот же человек играет, на том же самом инструменте, та же обработка – а жизнь пропадает. То есть попасть в эту пульсацию почти невозможно.

То есть, вы удовлетворены «Четвертым Ключом»?

– Я удовлетворен в главном: там есть очень много такого, к чему даже очень уважаемые мною музыканты в своем сознании даже не подползали. Вот с этой точки зрения я этим альбомом удовлетворен. Я удовлетворен звуком, он предельно «живой» (в основном, этого старались добиться), и вообще той драматургической картиной, которая сложилась в альбоме. А там... жизнь покажет.

Говорят, это ваш лучший альбом?

Я буду счастлив, если это так. Хотя я думаю, что предыдущие альбомы не хуже! Они просто другие. Я ведь не на шестом десятке на гитаре научился играть!

Мне удалось главное: альбом получился максимально живым. Мы работали над альбомом, на мой взгляд, с блестящим звукорежиссером Андреем Туриком, нашим, днепропетровским. Произошла интересная вещь: на концерте был микрофон, в который я говорил и пел. И этот микрофон – не знаю, случайность это была, оплошность – но в данном случае это гигантский плюс – весь концерт был включен. И звук от моего полного джазового акустика, звучащего через процессор, весь концерт записывался через этот микрофон. И этот акустический призвук, дыхание и т.д. – всё записалось. И нашей задачей в студии было лишь точно выбрать баланс всех этих элементов. Это было тоже не так просто. Бывало, мы уже определились со звучанием, а на следующий день я прихожу в студию, и поднимаем акустический трек. Приходим через день – делаем его тише. Это тоже не так просто – вот записали, и всё, ура.

Вы можете одним словом охарактеризовать «Четвертый ключ»?

– У молодых музыкантов есть такой термин – «личняк». Так вот, там – «личняк». Это мой мир! И не нужно с кем-либо сравнивать. В искусстве меня всегда интересовали только личности. Как человеку удается создать свой мир? В чем главное отличие Мастера от, простите, даже высокопрофессионального «лабуха»?

Да... А сколько у вас всего альбомов?

– Альбомов до пятнадцати наберется. Разных. Совершенно – разный звук, как будто это вообще разные люди играют. На разных типах гитар, с разными музыкантами. Единственное, что все музыканты с кем я играл, были хорошие. Все мои альбомы от 1982 до 2008 – записаны живьем. Мы много записывали: И первый Кредо – это было с 82 по начало 86 года, и первый вариант «пост-кредо» (тогда мы работали от Донецкой филармонии), это был 86-88 год... Есть запись 1986 года. Есть несколько записей с выдающимся контрабасистом и бас-гитаристом Игорем Собко, который теперь священник. Он музыкант мирового уровня. Мы с ним много сотрудничали. Так же есть более ранние альбомы с Михаилом Крымовым (90-е годы), в дуэте и в трио (+ Святослав Яковенко – барабаны). Материалы, как в аудио-, так и в видео-формате.

То есть, не всё пропало. Они готовы, практически в любой момент их можно выпускать. Остальное – это информация, из которой можно нарезать сборники, «бонусы» к альбомам, фонограммы к кино, что очень для меня интересно!

Но они не изданы?

– Они не изданы. Мироустройство тогда другое было. Мы тогда над этим не очень задумывались. И вообще, чтобы записать альбом, тогда нужна была санкция... ну, как минимум какого-то высокого чиновника в министерстве культуры. Другое дело – теперь. Я их издам или в формате CD, или в mp3.

Есть соблазн выпустить винил, например?

– Даже смысла нет. Это всё – миф. Да, сначала, когда только появились компакт-диски, – понятно, что по звучанию, по глубине, по теплоте они уступали винилу. Но сейчас у меня даже язык не повернется дискутировать на эту тему. Реально нужно смотреть на вещи.

То есть фанаты винила оторвались от реальности?

– Это их личное дело. Если они себе создали такую головную боль, как доставание пластинок и переплачивание в разы за импортный винил, то ради Бога...

Насколько то, что получилось, близко к тому, что вы себе представляли до того, как начали работать над этим альбомом?

– Я думаю, что ближе бы уже не получилось с этим материалом. Все, кто слышал в студии этот материал, уже через неделю работы кричали: «Да всё уже, готово, что там ещё делать!»

Там есть пара вещей, к которым мы вообще не прикасались. И самое удивительное, что одной из них я не уделял никакого внимания на концерте, и даже не собирался ее ставить в альбом. А когда до нее дошла очередь (мы отслушивали каждый трек отдельно) – мы поняли, что она уже идет в готовом виде. Ведь предварительно уже была найдена общая звуковая картина альбома. И когда мы прослушали эту вещь – однозначно решили, что никакой редакции!

Что для вас означает публика?

– Это очень важный вопрос. Еще до начала моих собственных творческих проектов (начало 80-х годов), я стал понимать, что чем выше уровень публики пришедшей на концерт, тем лучше мы играем (я, по крайней мере).

Обратная связь существует. Я не поверю, что Мастер (даже если с виду ему всё равно, – «весь в себе»), не зациклен на публику. Я в жизни в это не поверю! Так может казаться, что он сам по себе, а публика сама по себе – «Вот я такой гениальный, великий, мне всё по барабану, я вас вообще не вижу, не слышу, я вот тут великие вещи играю» – нет, всё это неправда. Те, у кого так, играют очень плохо. Вершины достигаются, если мастер и публика взаимосвязаны – катарсис!

Что за люди пришли на концерт, на котором делалась запись «Четвёртого Ключа»?

– Разная публика. Но, как в последнее время замечено, почему-то в основном, людей моего возраста становится всё меньше, меньше, меньше, а уж старше – ... Это началось еще во второй половине 90-х. Сейчас, это в основном молодые люди от 16 и до 30 лет.

То есть зал молодеет?

– Да. И мне все друзья говорят: «Так у тебя есть будущее!»

И как вы к этому относитесь?

– Ну как в моём возрасте можно к этому относиться, если вы вменяемы? Значит, я делаю что-то, такое, что им необходимо. Это их волнует. Что-то такое, значит, происходит – я не сильно заморачиваюсь, что именно, потому, что понятно, что, когда дело касается искусства, каждый человек воспринимает что-то свое.

Что за время с 70-х по 2000-е произошло с публикой? Она мутировала?

Мне повезло, что я занимаюсь определенным видом искусства. Та публика, которой это нужно, не мутировала. Просто молодые люди сейчас естественно другие, чем те, которые были тогда. Даже просто объем информации. Сейчас можно нажать кнопку, выйти в интернет, и если понимать, что тебе надо, можно найти всё, что угодно. Тогда этого ничего не было. И я уже не помню, как тогда воспринимали. Но реакция всегда была одинаковая – что в те годы, что сейчас. Сейчас они, конечно, иначе воспринимают, но внешняя реакция такая же.

Что вы можете сказать о бас-гитаристе Михаиле Крымове?

– Крымов – это художник. Мы с Крымовым – это первый состав Кредо. Это не значит, что мы постоянно сотрудничаем. У него свои проекты, у меня свои. Сейчас накопился определенный пласт информации, которую мы должны обработать. Мы, возможно, в начале июня сядем писать концептуальный альбом, совершенно отличный от предыдущих моих работ. Будут приглашаться и другие музыканты. Мы с Крымовым одинаково мыслим, одинаково дышим, можем приехать на концерт, вообще не репетируя, обговорив только тональности и характер, и всё, три часа будем играть так, как будто мы год репетировали. Да, это не укладывается у многих в голове, но, тем не менее, вы можете мне поверить – это так!

Теперь о технической стороне альбома, пожалуйста.

– Этот альбом создавался в тандеме с блестящим звукорежиссером, Андреем Туриком. Мы с ним работаем в течение трех лет, он мастерил мои старые записи. Я много видел звукорежиссеров, и у меня такое впечатление, что на сегодняшний день это один из самых лучших звукорежиссеров на Украине. Понимаете, в этой работе есть очень много специфических вещей. И если ты с человеком не находишься в контакте на флюидальном, как говорят, уровне, то вряд ли что-то хорошее получится. А тут человек предугадывает то, что мне надо. Поэтому было весьма приятно с ним работать.

Расскажите о вашей новой гитаре. Правда, что она единственная в мире?

– На территории Украины есть мастера, которые или превосходят, или не хуже многих известных мировых брэндов. Я работаю с двумя мастерскими. Одну гитару я уже получил, её построила киевская мастерская «АВАКС». Сергей Алимович Кроличенко, который строил инструмент, и Алексей Васильевич Василец – он занимался электроникой, покрытием, аксессуарами и т.д. Они сделали для меня семиструнную гитару, – это, фактически, моя именная модель. Это «custom-shop» – настоящий! Ничем не уступающий великим брэндам! Просто космический корабль! И сейчас я счастлив. Поверьте, через мои руки прошла масса великолепных инструментов. И даже то, чего я не видел, – я представляю, потому что я это слышал. Этот инструмент отвечает всем моим запросам, а это самая высокая планка, поверьте. На сегодняшний день эта гитара – единственный в мире экземпляр. Мой, именной. Кстати, мне за нее сразу, я еще не вышел из мастерской, один серьезный коллекционер предложил очень реальную сумму. Он, правда, не понял, зачем седьмая струна, но он захотел купить. Мой друг понимающий толк в гитарах, когда ее увидел, не произнес, а выдохнул: «Это даже не «Мерс» – это «Бентли»!»

Вы с ней будете выступать на концертах?

– Начиная с ближайшего концерта, всюду буду играть на ней.

Почему семь струн?

– Потому что на шести мне было уже скучно. А восемь – это много, это уже явный перебор. А седьмая струна просто расширяет диапазон. Семистрункой сейчас уже особо никого не удивишь – многие уважаемые гитаристы играют на семиструнках. Семь струн – это просто добавленная внизу «си». А мышление идет, как на обычной шестиструнке. Хотя и не совсем. Значительно расширяются возможности для сольной игры. Возможности инструмента намного шире, чем у шестиструнки – это уже маленький симфонический оркестр. Беспрерывный bass-line. Возможность играть аккорды в очень широком расположении и т.д. и т.п., так что это, как минимум, рояль!

Тяжело было освоить инструмент с дополнительной струной?

– Это не русская семиструнка, у нее другой строй. По сути, это шесть плюс один. Строй тот же, что и у шестиструнки («испанский строй»), просто добавлена еще одна струна внизу. Я перед тем, как заказывать гитару, изучил, смогу ли я вообще освоить новый инструмент с «русским строем» (сихровским), ведь за многие годы вырабатываются определенные рефлексы на инструменте. Мне уже достаточно лет, и я не могу рисковать – потратить кучу времени, чтобы потом убедиться, что последние несколько лет, вместо того, чтобы творить, убиты на приделывание себя к семиструнке. Не забывайте – для меня главное импровизация!

Конечно, привыкание занимает какое-то время. Некоторые вещи стоит вообще переосмыслить. Это другой инструмент, и он требует другого отношения. Это не шести-, это семиструнная гитара!

Дополнительная струна открыла новые возможности? Дай Бог, чтобы моей жизни хватило на то, чтобы воплотить те возможности, которые открывает этот инструмент.

А второй инструмент?

– Второй мне делает харьковский мастер Александр Владимирович Момот. Один из инструментов его работы купил для своей коллекции Лувр! Понимаете – Лувр! Вот это действительно гордость для Украины! Этот мастер строит для меня акустическую гитару. Там, конечно, будет стоять дорогой серьезный звукосниматель Kent Armstrong, но сама гитара акустическая. Главное требование к этой гитаре – это должен быть очень серьезный акустик для работы с микрофоном в

студии. «Четвёртый Ключ» – это почти 80 минут уникальной музыки: какие стили, направления услышит слушатель, который впервые сталкивается с вашем творчеством?

– Это тот максимум мировых музыкальных традиций, которые смогло переработать мое сознание! В «Полуночном танце» за основу взята латина, где в моем соло интонационно прослеживается португальское «фаду». «Фаду» – это почти тоже, что в Испании «фламенко», только в более романсовом изложении. В варианте «Ключа» смешана «мароккана» и «балканы». «Хоро» – немного другие «Балканы». «Горец» – сыграно блюзово, даже роково. В пьесе «Школа» явно просматривается гитарный стиль города Филадельфия (Jimmy Bruno, Pat Martino, Howard Alden и другие очень уважаемые мною музыканты), хотя это же присутствует и в пьесе «Полуночный танец».

Но, еще раз акцентирую, вся моя музыка – это не исполнение в «чистом» виде музыкальных пьес тех или других музыкальных культур или этносов, это просто настроение, пропущенное через мое виденье мира. Что такое искусство?

– Всё, что можно повторить, не является искусством. Хотя понятно, что великие плагиаторы всегда были и в музыке, и в живописи. Но это – не искусство. Мастер от Бога – неповторим!

Презентация альбома «4 ключ» Александра Любченко состоится 23 мая в 20:00 в кафе ПроJazz (ул. Рогалева, 12б).